Алексей Шедько: «Генерал распорядился выдать секретный номер на случай, если остановит ГАИ»

— Алексей, вы написали проникновенный пост в фейсбуке, что «часто в сети вижу теперь беларускую колбасу. Огромное количество колбасы на прилавках минских супермаркетов. Виды беларуской колбасы выставлены, как символ благополучной и светлой жизни.

Однажды в две тысячи каком-то не помню году в Минске меня пригласили в кабинет и предложили капать на коллег. Я сказал, что не стану.

На следующий день в театре, где я работал, мне объявили, что мое дело по поводу присвоения мне звания «заслуженный артист» отложено до неизвестных времен.

Сейчас я живу в Англии. Я не ем колбасу. Но когда каждый раз, приходя на рынок, вижу итальянскую, испанскую, французскую и прочую колбасу, думаю: как хорошо, что я не заслуженный артист Беларуси».

— Меня приглашали, действительно, время от времени. Но тогда это не было чем-то таким принудительно-тревожным. Все эти товарищи помнятся мне вполне себе такими веселыми, приятными в общении ребятами. Которые между делом, за расспросами о будущем, о планах, порой даже за рюмкой коньяка, спрашивали: не хотел бы я стать «более полезным обществу в своих стремлениях».

Я всегда отнекивался. Затем следовала еще одна рюмочка и встреча заканчивалась какой-нибудь отвлеченной историей или анекдотом.

Как оказалось, был среди них даже один явный любитель моих песен. Который ходил на мои концерты и однажды разыскал меня из-за того, что приобрел компакт-диск, а тот оказался бракованным.

Таким образом я однажды побывал в известном здании на проспекте (Независимости — С.) Но только лишь для того, чтобы заменить бракованный диск на настоящий.

И далее, время от времени, появлялись какие-то неожиданные люди и задавали неожиданные вопросы. Но я не считал это чем-то особенным. Мне даже в какой-то степени льстило, что я, вполне скромный представитель беларуской культуры и искусства, вызываю такой всесторонний интерес. 

«Первый «камешек» прилетел, когда мою статью про события 2006-го напечатала «Белорусская деловая газета»

— Одним словом у меня было достаточно много знакомых в этой структуре. И все это «приятельство» не казалось тогда чем-то настораживающим.

Один начальник помог мне по блату восстановить утерянные права, без пересдачи. Другой, генерал, как-то раз на банкете в Академии МВД (уж не помню, почему я там оказался, возможно, поздравлять кого-то отправили от театра) спросил: почему я не пью. Говорю, что, мол, за рулем. А он в ответ: «А мы тебе сейчас выпишем индульгенцию!» И распорядился выдать некий секретный номер на случай, если по дороге домой остановит ГАИ.

Могу рассказать еще кучу всяких историй, но еще раз подчеркиваю, что все это было вполне безобидно.

Но. Первый «камешек» прилетел, когда мою статью про события 2006-го напечатала «Белорусская деловая газета».

Между делом я любил заниматься журналистикой. У меня была тогда даже своя колонка в «БДГ». Полагаю, мои статьи были популярны, потому что редакция каждый раз присылала мне напоминание, что скоро четверг, и пора присылать материал (газета выходила по пятницам).

После участия в тех самых протестах по инициативе Минкульта из театра, где я работал, стали увольнять артистов. И статья моя была о том, что в здании министерства на всех этажах, во множестве кабинетов, сидит множество людей, получающих зарплату в прямом смысле за то, что художники, актеры, музыканты и другие деятели искусства в это время усердно трудятся. И что если их всех уволить, то чиновникам, которые усердно сидят в это время в своих креслах, попросту будет нечего есть. Если только они сами не выйдут поработать на сцене или в мастерских.

На следующий день прямо на крыльце у служебного входа в театр меня встретило руководство. С заявлением, что почетное звание «заслуженный артист» мне уже не видать.

«В 2020-м рухнул весь этот попустительский, тихий уклад. Взорвало»

— Сейчас многие задаются вопросом: а как мы пришли к событиям 2020-го? Он ведь потихоньку наступал задолго до этой кровавой расправы.

— Мне кажется, что все из-за привычки автоматически осознавать, что есть некая власть где-то там и есть конкретная жизнь прямо здесь. И эти две станции будто бы не имеют между собой никакого сообщения. Думали, что как-нибудь само все исправится и рассосется, иными силами.

Я вообще не голосовал никогда. Не ходил туда, где знамена, будки для бюллетеней и буфет с водкой и беляшами. Я работал в театре, сочинял песни. И никогда не был предан кому бы то и чему бы то, кроме себя, работы, семьи и близких.

Но события 2020-го, протесты и особенно всё, что произошло после них, поломали предыдущие правила. Рухнул этот попустительский тихий уклад. Взорвало. Тогда появилась надежда, что в стране можно будет наконец-то что-то построить, начать что-то новое.

Все мы видели, с какой дикой жестокостью это несогласие было подавлено: эти жуткие кадры, как в РУВД «сотрудники» прогоняли задержанных сквозь строй, колотя беззащитные тела дубинами. И я это уже не забуду.

Или посмотрите на внешний вид недавно «помилованных». На их лица. Совершенно очевидно, что этих людей все эти годы долго и изощренно пытали. Не думаю, что эту «страницу» можно будет когда-нибудь просто перевернуть.

«Уехало колоссальное количество энергичных, здоровых молодых людей. Можно сказать: «жаль, что так». Но нет, не жаль»

— Теперь, вот уже почти семь лет, я живу в Англии. В начале было очень трудно. Но потом я понял, что нужно просто полюбить всё, что вокруг тебя. Полюбить страну, в которой живешь, со всеми ее проблемами и недостатками.

Жить в Англии очень непросто. Налоги, цены, бешеный ритм, постоянное движение. Выходных не хватает после того, как я получил категории профессионального водителя.

Зато я теперь, просыпаясь каждое утро, понимаю, что могу надеть все, что хочу, любых цветов и оттенков. Пойти куда угодно. Полететь, например, в Милан на премьеру Ла Скала.

Или в Вену на три дня.

Могу говорить, что хочу и где хочу. Послать кого угодно куда угодно. Никто и ничто меня не остановит и не запретит. Это свобода. А там, где свобода, там и Родина.

И хоть теперь Беларусь для меня далека, я все равно остаюсь ее гражданином. И буду им всегда, нравится это кому-то или нет.

За все это время уехало колоссальное количество энергичных, здоровых, молодых людей. Можно сказать: «жаль, что так». Но нет, не жаль. Что делать в стране молодому ученому: физику или химику? Или специалисту по строительству мостов, архитектору, инженеру по электродвигателям, художнику? И это даже не потому, что труд не оценивается должным образом, а просто его некуда применить.   

Не знаю, что будет со страной, не знаю, захочу ли я когда-нибудь вернуться. Захочу, наверное, когда все несправедливо заключенные выйдут на свободу, и снова появится прямой рейс Лондон-Минск. А площадь Независимости станет называться площадью Марии Колесниковой.

Когда я снова смогу выйти на сцену своего театра. И беларуский паспорт станет наравне с британским пропуском во все страны мира. И я буду жить в стране, где главный — гражданин, а не начальник.