Шендерович: «Империя нужна этим чикатилам как козе рояль. Просто теперь можно насиловать, пытать и убивать безнаказанно»

— Кажется, как говорил Ширвиндт про драматическое искусство, мы недооцениваем степень катастрофы, — пишет Виктор Шендерович.

И Украина тут сбоку, и империя нужна этим чикатилам как козе рояль.

Просто так удачно (для них) сложилось, что теперь можно насиловать, пытать и убивать безнаказанно.

Раньше этим правнукам «окаянных дней» надо было, по крайней мере, прятаться, по мере реализации тайных желаний, а теперича — все свои.

Вот они, скрепы-то истинные: вырывание здоровых зубов!

Спасибо Ивану Васильевичу, Ильичу с Виссарионычем, а теперь и моли этой бледной — за возвращение великих отечественных норм! — восклицает Шендерович.

В качестве иллюстрации сказанного писатель предлагает отрывок про дезертира Антона Ширшина, опубликованный на сайте «Север. Реалии» (полностью текст можно почитать тут).

«Через полтора месяца отправлять в штурм было уже некого и туда послали солдат из группы эвакуации.

– Нас построил прапорщик. Я и еще один парень из нашей группы вышли и сказали, что в штурм не пойдем. Прапор ответил «тогда мы вас «обнулим», а я сказал, что пусть хоть прямо здесь обнуляет – лучше, чем там, под минометами.

Нас отвезли на «передок» (передовую) и посадили в блиндаж, который часто под обстрелами был, сказали, что утром придут «обнулять», но утром за нами пришла военная полиция. Нас привезли в Зайцево (поселок в так называемой ДНР, куда свозят отказников. – СР), там мы пробыли примерно неделю.

Меня привели к какому-то офицеру, и он сказал, что, если я не пойду воевать, мне грозит от 5 до 15 лет тюрьмы. Я ответил, что могут по-максимуму давать. Меня увели в подвал, а через несколько часов начали пытать.

Помещение, в которое не согласных возвращаться на войну забирали по одному, располагалось прямо над подвалом. Его в Зайцево называли «веселой комнатой». Отказники – а их было около 20 человек – слышали доносившиеся оттуда крики, но никто не сопротивлялся, когда их туда уводили. Кроме одного. Его избили до такого состояния, что он не мог стоять на ногах, а потом уволокли.

— Меня посадили в кресло и привязали руки наручниками и ремнями, а голову примотали скотчем, — вспоминает Антон. — Потом ударили, какую-то железку в рот засунули, чтобы я не мог его закрыть и пассатижами начали тащить зубы. Когда вытащили уже третий, я закричал, что согласен все подписать, боль была невыносимой. Кисть у меня двигалась, и мне подсунули бумагу.

Я подписал, а они сказали: «чтобы больше не отказывался, мы тебе еще вырвем». И стали драть зубы дальше. Расшатывали, ломали по половине. Я не знаю, сколько это длилось, мне показалось, что вечность. А они при этом смеялись и шутили.

После той пытки у Антона осталось всего три зуба. Его дотащили до подвала и бросили к остальным отказникам, которые дали ему обезболивающее. Увидев, что с ним сделали, второй отказник из эвакуационной группы сразу подписал согласие отправиться на фронт. Этой же ночью их обоих «купили» в другую часть, и закинув в КаМАз, увезли...

И, все-таки, он сбежал с войны».